В ночь с 4 на 5 сентября 1943 года, в Кремль на встречу со Сталиным и Молотовым были неожиданно вызваны три церковных иерарха (из четверых, остававшихся на свободе): митрополиты Сергий, Алексий и Николай.
Сталин покровительственно спросил у них, какие проблемы имеются у РПЦ и в чем нужна помощь. Иерархи униженно молили о дозволении созвать Собор для выборов патриарха.
Сталин распорядился сделать это «большевистскими темпами», не мешкая (чтобы потратить на подготовку Собора не месяц, как рассчитывали митрополиты, а 3 дня).
Кроме того, митрополит Сергий пожаловался вождю, что у РПЦ почти не осталось священников.
Сталин с присущей ему иронией поинтересовался: «А почему у вас нет кадров? Куда они делись?»
Сергий дипломатично и льстиво ответил: «Кадров у нас нет по разным причинам. Например, мы готовим священника, а он становится Маршалом Советского Союза» (намекая на семинарское прошлое самого «отца народов»).
Эта тонкая лесть пришлась Сталину по душе.
Митрополиты также просили дозволить им открыть курсы для подготовки священников и издать церковный календарь с богослужебными текстами. Щедрость Сталина превзошла все их ожидания: он позволил намного большее – возобновить выпуск «Журнала Московской Патриархии» и открыть духовные академии и семинарии!
Кроме того, Сталин сообщил митрополитам, что отныне Церковью будет распоряжаться Совет по делам РПЦ во главе с полковником НКВД Георгием Карповым, который прославился ранее, руководя массовыми арестами и расстрелами духовенства.
Митрополит Сергий решился осведомиться: «Богопоставленный вождь, но ведь он из гонителей наших». «Правильно, - ответил вождь, - партия приказывала товарищу Карпову быть гонителем, он исполнял волю партии. А теперь мы ему поручим стать вашим охранителем. Я знаю товарища Карпова, он исполнительный товарищ». (На посту фактического главы РПЦ Карпов дослужился из полковника НКВД до генерала-лейтенанта КГБ.
Глава Совета по делам РПЦ, назначаемый государством и представляющий его интересы, по своему положению напоминал обер-прокурора Синода времен Империи с тем, однако, отличием, что он был атеистом из органов госбезопасности и имел своей задачей не опеку, а дальнейшее разложение и удушение остатков Церкви.)
Созванный «большевистскими темпами» 8 сентября 1943 года церковный Поместный Собор (на который епископов агенты НКВД свозили самолетами из лагерей и тюрем) избрал Священный Синод и единогласно «избрал» нового патриарха – Сергия.
Вопреки решениям Поместного Собора 1917-1918 годов «избрание» патриарха теперь происходило по большевистским образцам: открытым (а не тайным) голосованием единогласно из единственного кандидата (а не нескольких), назначенного Кремлем, и превратилось в пустую формальность. (Так позднее были «избраны» и последующие патриархи РПЦ). Церковь стала органичной частью партийно-государственной системы с полным подчинением «низов» «верхам».
Были открыты две духовные академии, восемь семинарий, из лагерей освобождена часть священников, начал вновь издаваться «Журнал Московской Патриархии», открылась небольшая часть ранее закрытых церквей и монастырей, была почти прекращена государственная антирелигиозная пропаганда, Церкви фактически (но не юридически!) были возвращены права юридического лица: ей было разрешено приобретать здания и предметы культа, открывать финансовые счета и организовывать предприятия, осуществлять найм работников.
При этом, поскольку гонения на иные конфессии продолжались, РПЦ оказалась в выгодном и привилегированном положении «государственной церкви». Церкви было дозволено открывать фабрики для производства свечей и других предметов культа.
РПЦ было передано государством типографское оборудование для печатания религиозных изданий (разумеется, прошедших строгую государственную цензуру и, по преимуществу, прославляющих не Бога, а сталинский режим).
Вновь были открыты 22 тысячи православных храмов (в основном это были храмы, открытые еще при немцах на занятых ими территориях), стали действовать 103 православных монастыря (в основном, на захваченных Советским Союзом в 1939-1940 годах западных землях). Был вновь высочайше дозволен колокольный звон.
Когда в мае 1944 года патриарх Сергий умер, новый Собор, по приказу Сталина (!!!), избрал следующим патриархом Алексия I, бывшего митрополита Ленинградского.
Этот же Собор принял новое Положение об управлении РПЦ, отменившее остатки выборности, низового самоуправления и соборности в церковной жизни и резко централизовавшее систему управления Церковью на принципах строгого единоначалия.
За предоставленные государством «услуги» церковным иерархам надо было отплатить власти полным подчинением РПЦ, ее включением в тоталитарную систему.
С этого времени, Церковь окончательно становится послушным орудием советской внешней политики, а внутри страны следит и доносит режиму на верующих, укомплектовывается подобранными органами НКВД кадрами (которые, по мудрому замечанию Сталина, «решают все»), во всем безгласно подчиняется Совету по делам РПЦ, укомплектованному чекистами, постоянно выступает с публичными заявлениями о «полной свободе совести в СССР». Все кандидаты на церковные должности отбираются
партийными инстанциями и органами госбезопасности из числа наиболее преданных и послушных режиму священников, согласных сотрудничать с НКВД.
Церковная иерархия становится одним из инструментов государственного подавления и контроля за обществом.
Между руководством РПЦ и сталинским атеистическим режимом фактически был заключен своеобразный «конкордат», подобный конкордату между муссолиниевским фашизмом Италии и Ватиканом, и продержавшийся до середины 1950-ых годов. Впрочем, речь здесь шла не о «сотрудничестве» государства и Церкви, а о полном включении Церкви в государственную машину господства, внешней и внутренней пропаганды и тотальной слежки за населением.
Вековая генетическая привычка подчиняться самодержавному государству и инстинкт самосохранения возобладали у уцелевших церковных иерархов над христианскими убеждениями, заставив их полностью капитулировать перед «безбожным» большевистским государством, позволить ему пронизать РПЦ своими агентам и полностью взять под контроль. Процесс «селекции» советской властью новой генерации духовенства, начатый репрессиями 1920-1930-ых годов, к этому времени почти завершился.
Священники и епископы стали, фактически, частью партийно-государственной номенклатуры, назначаемой по указанию спецслужб, допущенной к привилегиям и подчиняющейся партийной дисциплине и системе централизации и единоначалия. Такая единая, централизованная Церковь была куда более доступна для управления тоталитарным большевистским государством, чем малоуязвимые и неподконтрольные децентрализованные общины и секты, которые почти невозможно было ни подкупить, ни запугать, ни уничтожить.
К 1946 году в состав РПЦ вернулись остатки обновленцев (полностью утративших государственную поддержку) и часть приходов РПЦЗ и ИПЦ. Этим государственное покровительство РПЦ не ограничилось.
Сталин в своей борьбе за мировое господство всерьез замыслил подчинить вселенское православие русской Церкви (в свою очередь, подчиненной государству), вернув Москве статус «Третьего Рима», управляющего сотнями миллионов православных Восточной Европы и Ближнего Востока (подобно тому, как ВКП(б) управляло всеми компартиями мира).
По указанию Сталина новый патриарх Алексий I в мае 1945 года отправился (впервые в истории русской Церкви) в паломничество на Святую Землю, чтобы продемонстрировать всему миру «свободу» РПЦ и подчинить Советскому Союзу ближневосточные православные церкви. Многие деятели Зарубежной Православной Церкви (особенно во Франции) и некоторые «катакомбники» после прекращения гонений советского государства на РПЦ и под влиянием явного поворота сталинского режима к имперству и национализму (с отказом от остатков социализма и интернационализма), более благосклонно начали относиться к Московской Патриархии и даже примкнули к ней. Однако новый приток эмигрантов из СССР после войны дал толчок к укреплению РПЦЗ – полностью развалить и уничтожить ее Кремлю не удалось. По словам Д.В.Поспеловского: «как услуга за услугу во время двух встреч со Сталиным в 1943 и 1945 гг. Церковь взамен относительной литургической свободы и некоторой терпимости государства обязалась служить государственным интересам в области внешней политики и пропаганды».
В ходе Второй мировой войны, священники РПЦ безоговорочно поддерживали сталинский режим: возносили за него молитвы, отождествляли в своих проповедях «православное», «русское» и «советское».
Забыв о христианских заповедях любви, свободы, всепрощения и «вселенскости», иерархи РПЦ проповедовали крайний национализм и ненависть ко всему немецкому, превосходя в этом даже светских большевистских пропагандистов.
Так, митрополит РПЦ Николай входил в состав Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию преступлений нацистов на оккупированных территориях и подписал откровенно лживое заявление о том, что убийство тысяч польских офицеров под Катынью (совершенное органами НКВД) было делом рук немцев.
Этот же митрополит Николай публично требовал смертной казни нацистам, ссылаясь на Ветхий Завет, и добавлял, что «заповедь Христа о любви к ближнему неприменима к немецким убийцам… Любить их абсолютно невозможно».
Он не раз писал в газетах о «сатанинском лице немца» и о том, что православие есть «русская вера» (фактически возвращаясь к языческому обожествлению кровнородственного начала).
Осуждая преступления Гитлера, высшие церковные иерархи одновременно публично заверяли Сталина в своей глубочайшей благодарности, любви и преданности ему и в том, что они возносят горячие молитвы, воспевая мудрость и величие, с которыми он управляет СССР.
Эта сторона деятельности Церкви всячески поддерживалась государством, в отличие от собственно религиозной деятельности.
Кремль наградил медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» 51 архиерея РПЦ.
Петр Рябов